Весна. Она уже чувствуется во всем. В набухших почках, ручейках под осевшим снегом. Чувства, замерзшие за зиму, тоже оттаяли. Оперный театр Нижнего Новгорода выбрал идеальное время для того, чтобы подарить зрителям спектакль о любви — балет «Бахчисарайский фонтан», созданный Николаем Волковым и Борисом Асафьевым по самой романтичной поэме Александра Пушкина.

Татьяна Кайнова в роли любимой жены Гирея Заремы в премьерном спектакле «Бахчисарайский фонтан». Фото: Ирина Лепнёва

Красивая грустная сказка

Занавес раскрывается, и перед нами у фонтана в Бахчисарайском дворце склоняется горюющий о любимой хан Гирей. Одна картина сменяет другую. Уходящие ввысь, словно освещенные лунным светом минареты сменяет замок польского князя, и начинается история. История любви. Гарем, восточные красавицы, любовь, ревность и смерть… Спектакль получился легким, волнующим, красочным и очень стильным. Художник Евгений Спекторов признался, что идею декораций ему подсказал прекрасный лунный вечер в Бахчисарае несколько лет назад.

Перед премьерой мы встретились с балетмейстером-постановщиком действа, народным артистом СССР, лауреатом Ленинской и Государственной премий Советского Союза, профессором Михаилом Лавровским. Он покорил своим танцем страны и континенты. Звезда мирового балета — и в то же время удивительно внимательный, тактичный, благожелательный человек.

Справка:
Михаил Леонидович Лавровский. Родился в 1941 году в Тбилиси. Отец — Леонид Михайлович Иванов (Лавровский), выдающийся советский хореограф. Мать — Елена Георгиевна Чикваидзе, балерина. В 1961 году, блестяще окончив Московское хореографическое училище, был принят в состав труппы Большого театра. Роль Спартака принесла ему Ленинскую премию. Много снимался в телебалетах. Был солистом Государственного академического Большого театра до 1987 года, затем — педагогом-балетмейстером. Список его наград занимает не одну страницу. Как педагог и балетмейстер работал во многих театрах и балетных школах мира. С 2010 года — художественный руководитель Московской государственной академии хореографии.

Михаил Леонидович Лавровский на репетиции «Бахчисарайского фонтана». Фото: предоставлено Оперным театром.

Амбре для реализма

— Сегодня много театров, в которых классику как только не интерпретируют! На ваш взгляд, насколько важно оставаться в рамках классических постановок?

— Иногда переделывают ради оригинальности и правой рукой чешут левое ухо. Это неправильно, — уверен Михаил Леонидович. — Вот Шекспир. Более великого человека я не знаю. По уровню своей философии он, Достоевский и, может быть, Сервантес — едины. В их произведениях есть всё, и не надо их менять. В 60-х годах прошлого века американцы создали West Side Story — «Вестсайдскую историю», гениальный фильм и гениальный спектакль. Всем понятно, что это «Ромео и Джульетта» на новый лад, но сделано так, что нет никаких претензий. Когда осовременивают со вкусом, это хорошо.

— Каким же должен быть современный спектакль?

— Сейчас пошла такая тенденция, что ради оригинальности те руководители, которые вообще ничего не понимают, но занимают высокие посты, просто заставляют выносить на сцену горшок и говорят, что это интересно. А если он еще наполнен и некоторое амбре от него исходит, то они считают, что это уже реализм. Ну и как с этим работать? Вкус — это тоже часть таланта. А классика на то и классика, она вечна. Да, модерн нужен и современный танец тоже, но только если он со своей темой. Должны быть свои композиторы и свои либреттисты, которые напишут о взаимоотношениях людей в современном мире. Это будет и ярко, и интересно молодежи. И язык танца будет современным.

Свет против соблазна

— Что, по-вашему, нужно зрителю сегодня?

— Сейчас время заостренное. Очень сложное. Люди, идущие к духовности, по пути ее теряют из-за соблазнов. В мире много отрицательных эмоций и очень нужны доброта, надежда на свет. Их и дают классические произведения, даже если они с трагическим концом. Это «Бахчисарайский фонтан», «Ромео и Джульетта», «Пламя Парижа», «Спартак», «Жизель», «Лебединое озеро». Они необходимы.

— «Бахчисарайский фонтан» вы ставите впервые, хотя когда-то сами исполняли партию Вацлава. Что для вас главное в этой работе?

— Первая постановка балета Ростиславом Захаровым режиссерски была сделана гениально. Лена Лемешевская (ассистент балетмейстера. — Авт.) — очень талантливый человек, моя ученица по ГИТИСу. И мы с ней ставили спектакль на фундаменте захаровского. Настоящую классику.

— Насколько наша, нижегородская труппа выполнила задачу?

— Труппа мне понравилась. Самое главное, они артисты в душе. Когда человек хочет творить, помогает постановщику своей инициативой, темпераментом, энергетикой, всё получается.

Техника без смысла

— Скажите, в чем изменились сейчас требования к артисту балета как таковому?

— По Москве я сужу, что эстетика и внешняя форма стали гораздо лучше, чем были в золотой период балета в 60-х годах. К сожалению, сегодня театры взяли много формализма от Запада. Получилась просто смена костюмов — что «Жизель», что «Лебединое озеро», что «Спящая красавица»… Технически всё хорошо, но смысл исполняемого пропадает. Если бы просто был спектакль минут на десять, ни о чем… Просто эмоциональный танец можно ставить и так. Но когда вы даете именно такое название, я должен понять — почему? А то название закрученное — «Я вас люблю, я тебя жду», а в итоге непонятно, кто кого ждет. Русское искусство сильно тем, что в нем большое чувство и большой смысл. Надеюсь, что в Нижнем Новгороде всё будет как надо.

— А как вы относитесь к уклону балета в современный танец?

— Если это оправданно, то возможно. Я ставлю современный танец на основе спортивного, но там всё равно должны быть эмоции. Если человек делает что-то талантливо, он будет убедительным. Но не надо делать из «Жизели» современный балет. Когда ставят «Жизель» в сумасшедшем доме, это не более чем игра в оригинальность.

Чудо эмоций

— Почему вы пришли в балет?

— Я родился в актерской семье, это была самая престижная мужская профессия. Да, сейчас она стала женской. Но тогда мужчины выбирались для необычайно сильного телесного исполнения. Сильные эмоционально, сильные духом. Эмоции и дух не имеют предела, в отличие от силы мышц. И танцовщики творили чудеса.

— А что происходит сегодня?

— Сегодня есть те, кто танцует не хуже нас, но основы заложили мы. Когда кто-то говорит: не надо делать двойные кабриоли (прыжок в балете. — Авт.)… Это, знаете, всё равно что лиса в басне не призналась, что не может достать виноград, а сказала, что он зелен, и ушла. То же самое происходит и в балете. Никто не скажет: я не могу, нет сил, нет таланта. Если в опере вы не берете верхнее «до», вас не пригласят петь в «Паяцы» или «Отелло». К сожалению, в балет сейчас могут взять кого угодно, даже если человек будет ходить пешком по сцене. Раньше такого быть не могло. Для красивого прыжка не надо брать высоту 2,50 — надо взлететь духом и телом для выражения чувств. А если не можешь, ты не настоящий артист.

— О каком балете, который вы видели как зритель, у вас остались самые яркие впечатления?

— «Легенда о любви», на которую я не хотел идти, меня на спектакль привела мама. Это же просто детектив на сцене про обычного дворового парня. Он меня так захватил! Настоящая уличная история!