Среди номинантов «Золотой маски»-2010 был спектакль «Бедная Лиза» (хореограф-постановщик – Алла Сигалова, музыка– Леонид Десятников, актёры-танцовщики: Лиза – Алла Сигалова, Эраст – ведущий солист Большого балета Андрей Меркурьев). Для газеты «ТК» эта хореографическая новелла стала безусловным победителем, вопреки мнению членов жюри «Золотая маска».

Неожиданно. Слишком быстро. Непонятно. Невзначай. Вечер. Встреча. Поцелуй. Снова встреча, Как записка – Без пространных объяснений слово страшное: «Прощай!»
Спектакль «Бедная Лиза» – это спектакль-эксперимент, он не допускает раз и навсегда утверждённой эмоциональной формы, его пластика и внутреннее содержание универсальны: от спектакля к спектаклю меняются  характер героя, характер героини, меняются взаимоотношения в дуэтах. Два артиста-танцовщика (Алла Сигалова и Андрей Меркурьев) чувствуют друг друга шестым чувством, на уровне неуправляемых внутренних импульсов понимают настроение друг друга, и именно это мгновенное, мимолётное настроение творит каждый раз новую театральную действительность. «Бедная Лиза» – тот редкий тип откровенного театра, когда внимание к физеологии человека – есть открытие его изначальной сути, духовного кода. Самая «животная страсть» у героев хореографической новеллы «Бедная Лиза» человечна. Спектакль бросает вызов молчанию, эмоциональному молчанию нашего современного мира, где сокровенному найдена некая форма, единая для всех. Мы боимся, не можем, не знаем, как заговорить на странном языке чувств, не пользуясь штампами. А между тем, этот язык не умирал, он жив, на нём и говорят герои новеллы «Бедная Лиза»,  говорят естественно и смело.
Если переходить к темам более конкретным, «Бедная Лиза» Сигаловой – это, пожалуй, новая хореографически-драматическая версия «Жизели»...
Лиза одна.  В ряд стоят одинокие стулья –  оттого пространство вокруг героини кажется и пустым, и в то же время, загромождённым,  душным от наличия большого количества бессмысленных, неживых предметов. Наивной, ещё по-детски искренней девушке-девочке, попавшей в эту тесно-пустую,  стоящую на месте жизнь, неудобно, неловко, смешно то ли над самой собой, то ли над другими. Она виновато улыбается и ёжится. Перед Лизой экран. В неразборчивом контурном потоке улавливаются размытые картины вечно спешащего московского метро. Лиза – только зритель этой чужой чёрно-серо-белой скучной неразберихи, её жизнь ещё не знает режима перемотки – она полна вкуса, цвета и запаха... Лиза вдыхает её полной грудью, она влюблена бесконечно во всё, что есть на земле, и… она оживляет пространство собою! Для полноты счастья не хватает только Его – героя мечты! И Она не уйдёт из пустого кинотеатра жизни! Она будет смотреть фильмы ни о чём! Потому что она ждёт... Она хочет любви! И она уже осязает, ловит поцелуи этой будущей любви в воздухе, и предчувствия её не обманывают. Черная дверь неизвестности распахивается. ОН появляется…
Происходит встреча уже опытного мужчины и неопытной женщины. Эрасту нравится Лиза такая, какая она есть – угловатая, робкая, очень искренняя и безотчётно страстная. Они очень разные, но очень похожи. Он, разочаровавшийся и потому тайно ждущий нового очарования. Она, ещё ни разу не очарованная и потому тоже ждущая, наконец, очарования. Они оба одиночки по натуре, хотя, она экстраверт, а он интроверт. Дисгармония каждого рождает общую гармонию. Их встреча – судьба, которую нельзя было избежать. 
Эраст Андрея Меркурьева невольно рифмуется со словом эрос. Танец Эраста – это соблазн, это танец, который весь для женшины, который входит в женщину – в её жизнь, в её плоть, в её сердце, душу… Он не агрессивный безразличный хищник-завоеватель, а мужчина, любящий страстно до боли, мужчина, до слёз желающий женщину, для которого физическая близость – экстаз души. Невозможно не хотеть его взгляда, невозможно не хотеть прикосновения его рук. Нервная чувственная музыка звучит в каждом движении его утончённых пальцев. Каждый новый звук их непредсказуемо красив по настроению. Эраст оказывается настолько сексуально привлекательным,  что невинная Лиза, невозможно желая его, одновременно, больше всего на свете жаждет от него убежать. Но Эраст ведёт себя умно – хоть и изнемогает от страсти, тянет время, даёт девушке немного привыкнуть к себе, а затем резко меняет «обстановку» в отношениях, не оставляя девушке время для раздумий (в спектакле этот резкий шаг Эраста к сближению условно обозначается его порывистым движением, сближающим два ряда стульев). Детали любовной игры тонко продуманы режиссёром Сигаловой. Например, в сцене физической близости, в момент обнажения героев начинает действовать световая «сирена» – под мигающее освещение летит одежда,  дрожит эхо страстных поцелуев… И эти мгновения прерванного света и прерванной темноты без последней ноты любовного экстаза, эта целомудренная недосказанность, как раз, и располагает к самым откровенным сексуальным фантазиям…

Кульминация
В пыльном голосе неродных шагов
Чьё-то слышится родное рыданье,
Ты уходишь преступником без оков,
Не нуждаясь в оправданиях,
И в улыбке моей теперь ничьей
Теряются слова без знаков препинания,
Сердце мёртвое никогда не услышит живой,
Закрывший дверь в воспоминания…
Кульминацией действия становится сцена расставания, когда Лиза, кидаясь в дверь за Эрастом, бессильно бьёт его, как обиженный ребёнок, а потом от горя, которое он ей причиняет, прячется у него же в объятьях. Эраст же, боясь собственного сердца, сначала старается даже слегка не коснуться Лизы, даже слегка не увидеть её, но потом всё-таки обнимает её тепло-тепло, нежно-нежно, и плачет с ней вместе, и жалеет её, но не столько уже как мужчина женщину, а просто, как человек человека. И любовь героев всё-таки доходит до той вершины, до которой ей суждено было дойти…
Вместо коды…
Изможденное вчера
День оставило сегодня…
Мы рискнули поверить,
Что это игра,
Что любить не бывает поздно…
Заглянули снова
В бледное лицо…
Но онемел его взгляд печальный…
И мы поняли – Счастье ушло…
Тишина – его поцелуй прощальный…
«Проблема Жизели» – любовь и социальное неравенство – не чужда и нашему демократическому обществу 21-го века. Иногда мы не можем встретить любовь в нашем мире. Она приходит к нам из других миров, то есть, бытовым языком выражаясь, из чуждого нам социума. Мы, вдруг, встречаем там, где не надеялись встретить, человека, к которому стремится наше тело, с которым даже, странным образом, способна жить наша душа, но не способна идти рядом наша жизнь. Быть любовниками и быть мужем и женой – разные вещи. По этой банальной причине расстаются Лиза и Эраст. В то же время, положение любовников не отменяет любви. Лиза и Эраст любили друг друга. Любили по-настоящему. Но  любовь своенравна, она никогда не живёт с нами столько, сколько мы хотим, всегда уходит, не спрашивая...

Детали
Пластика персонажей передаёт их психологическую позицию в любви. Все движения Лизы – лишь освобождение от переживания, от эмоций, которых слишком много. Танец же Эраста превращает чувство в действие. Танец Лизы безыскусен. Эраста – эффектен. 
Костюмы персонажей формируют внутреннюю образность спектакля. Когда один из героев (Эраст) выходит из цвета темноты и тайны (общего для двух героев) – чёрного – происходит разрыв. Белая рубашка Эраста сверкает больным пятном, белый становится символом неприкосновенной парадности человека и его отчуждённости от каких-бы то ни было интимных чувств.
Драматическая игра и танец в спектакле Сигаловой переплетены так тесно, что очень трудно сказать, где кончается одно и начинается другое. Хочется особо отметить актёрскую работу Аллы Сигаловой. Не зря говорят, что жизненный опыт помогает на драматической сцене. Алле не четырнадцать и не семнадцать лет, но она передаёт состояние новорожденной юности так ненатужно! Лиза – Сигаловой ничего не изображает – она живёт, мыслит, чувствует, как девочка, она всем своим существом безусловно и убедительно выражает слово «впервые».
Сценическое пространство и декорации. Особенных декораций в «Бедной Лизе» нет, но все они говорящие – если «ружьё» появляется, то оно выстреливает. Алла Сигалова замечательно играет пространством. Пространство в «Бедной Лизе» – это образ сердца, которое то распахивается, то сжимается, в зависимости от ситуации.
Музыка. Десятников умудрился поселить свою музыку между двух миров – вчерашнего и сегодняшнего – слияние сентиментализма и острой современной жизни в его произведении настолько тесно, что становится гармоничным сосуществованием – это как нельзя лучше соответствует ощущению времени в хореографической новелле «Бедная Лиза». Музыка Леонида Десятникова, как метроном, определяет внутренний темп и динамику сценических событий. Линия развития музыкальной драматургии примерно следующая: сначала звуки осторожные, робкие, как шорох или шёпот, передающие некое неопределённо робкое расплывчатое желание; затем звуки всё более напряжённые, капризные, настырные, жёсткие, ожидающие немедленного разрешения. И, наконец, звуки, в которых слышится жестокое, бескомпромиссное утверждение. Эта эмоциональная неоднородность музыки подчёркивает встревоженно- романтическое настроение спектакля.