Танцовщица из Малаги, Сусанна Лупианес Пинто (Susana Lupiañez Pinto), больше известна как Ла Лупи (La Lupi). Успех неизменно сопутствует ей с тех самых пор, как Мигель Поведа пригласил ее  участвовать в танцевальном спектакле «Мастер». На Фестиваль фламенко в Хересе она привезла новый, неповторимый танец, наполненный любовью и мечтой.

Танцовщица, хореограф и директор компании, продюсер и педагог. Какая грань вашего творчества приносит Вам наибольшее удовлетворение?
Наибольшее удовольствие мне доставляет работа танцовщицы, хотя каждый из аспектов деятельности имеет большое значение для успеха. Как хореограф я начала работать по необходимости, в зале Тано в Малаге, когда мне было шестнадцать лет мне поручили руководство хореографией так как не знали, кого еще привлечь, а я зарекомендовала себя человеком смелым и общительным. В качестве директор компании, говорят, что я хорошо руковожу, с любовью, и в этом смысле я стараюсь проявлять щедрость. То, что возможно для меня, должно быть доступно и для остальных членов группы, тогда они ощущают себя более вовлеченными и работают более расслаблено. А преподаю я вот уже пятнадцать лет и посвятила достаточно часов этой работе, и люблю ее. Танцоры, которые сейчас образуют костяк балета Сары Барас, Мерседес Руис, Антонио Эль Пипа вышли из моей школы... У меня самой всегда была потребность учиться, никогда не останавливаться в танце, а это достаточно дорого. В Малаге мы не были избалованы обилием преподавателей, поэтому и не очень много танцоров из нашего города.

Получается, Вы «самоучка»?
К сожалению, да. Я очень сожалею об этом, потому что если бы у меня был учитель, который направлял бы меня и указывал недочеты в технике, публика узнала бы меня не в 40, а в 25 лет. Но у меня было более важное качество - интерес. Многому я научилась в консерватории у Евгении Мартинес, преподавателя классического испанского танца, она воспитала во мне дисциплину и ответственность. Она учила меня не танцевать фламенко, а чему-то более важному, тому, как должно работать. Также много для меня значит Мануэла Карраско, она тогда была очень популярна на телевидении, и, несомненно, была и остается гениальной танцовщицей. По фотографиями Пасторы Империо и Кармен Амайя я училась позам и жестам.

Ваша слава позволяет поднимать цену занятий на курсах?
Курсы были созданы пятнадцать лет назад, так что если что-то и растет - это число заинтересованных учеников, но цены такие же. В этом смысле я не использую ситуацию. В этом году я много работаю над темами курсов, хотя уже больше года тому назад все казалось устоявшимся. Очевидно, успех, достигнутый благодаря работе с Мигелем (Поведа), притянул ко мне новых учеников, и я этим горжусь.

Ваш танец и карьера различаются до и после того как в вашей жизни появился Мигель Поведа?
Без сомнения. Я должна поблагодарить Мигеля Поведу за достигнутую с его помощью популярность. И интернет, ведь он в сети увидел запись моего танца и позвонил мне. Кроме него и другие, Рафаэль Амарго и Хуан де Хуан также контактировали со мной, но если бы не успех в спектакле Мигеля, возможно, до сих пор никто бы не знал обо мне. Мы встречались на многих фестивалях, но почти не разговаривали и уж тем более он не смотрел, как я танцую. Все произошло через общего друга, который настоял, чтобы Мигель посмотрел мои видео в интернете. Кажется, он начал в десять вечера, а в шесть утра все еще сидел перед компьютером. Когда он позвонил, то выложил все сразу, но я ответила, чтобы подогреть интерес, что должна подумать (смеется).

Как вы думаете, почему он выбрал именно Вас?
Думаю, он встретил во мне то, что искал. Как что-то магическое. Мы проговорили много часов, он объяснил мне идею, и я ясно ее увидела. Нужно понимать, что мне пришлось забыть о технике, она казалась бессмысленной. Мне кажется, техника никогда не выходила на передний план, я сосредоточилась на наполнении танца чувствами. Хотя мы этого не проговаривали, я знаю, что и он и я видели именно в этом успех постановки.

Некоторые зрители говорят, что современный танец не понятен. А ваш, понимается с первого взгляда?
Сказать по правде, я не воспринимаю свой танец как исключительно национальное искусство, но это фламенко-пуро, чистое фламенко. Я понимаю под чистотой все, что делается подсознательно, изнутри, не выдумывается. Для меня Израель Гальван  - это пуро, хотя авангардные интонации у него есть. Не вижу себя в таком типе танца, который исполняет Мануэла Карраско, Конча Варгас... однако все фестивали, на которые я ездила, полны цыган. Думаю, очень важно любить цыганский танец, но я – пайя, импровизатор, и как говорится, других не суди, на себя погляди. Таким образом, я надеюсь, вы понимаете, что за моим танцем стоят цыгане, хотя это и не всегда очевидно. Мой танец основан на том, что я чувствую, и меньше всего я стараюсь что-либо изобретать ради того, чтобы казаться более современной. Зрители видят мою энергию и любовь, которую я вкладываю в танец, и никакого высокомерия.

Защитить классический танец. Это трудно сделать в наш спешащий век, когда каждый ищет что-то иное?
Я не мог определить свой стиль. Я действительно не знаю, это классика или нет. Если смотрю на Израеля Гальван, то задыхаюсь от слез, если вижу Фаррукито, то схожу с ума, смотрю на Хуана де Хуана и выпрыгиваю из кресла, вижу силу Паломы Фантова и кричу, должно быть, это мой способ видеть искусство, которое что-то стоит. Мой танец - это отражение всего, что я люблю в каждом из них, но в моем собственном стиле, не люблю копировать. Это точно, что я люблю классический танец, танцы Пасторы или Ла Макарроны оказали на меня большое влияние.
Недавно Вы представил особую программу в честь Пасторы Империо и Хулио Ромеро де Торрес. Что дал Вам этот опыт и изучение их жизни?
Прежде всего, много пользы мне принесла исследовательская работа. Вырос багаж моих знаний о танце, также и способность создавать спектакли с инновациями и развитием. Многие байлаоры сосредотачиваются больше на изменении костюмов и названий шоу, чем содержании; на внешнем аспекте больше, чем на внутреннем. Для меня это означает обман публики и себя самой. В Нью-Йорке я ходила на выставку фламенко, где показывали видео Ла Макарроны, на которое очень немногие обратили внимание, а я шесть часов просидела в зале. Видео длилось всего три минуты. Все это пришло через работу над программой.

Что для Вас значила премия 2007 года в Ла Пенья ла Перла, полученная за исполнение сигирийи и алегриаса?
Думаю, вы будете смеяться. Я не знала куда податься. Меня направила одна подруга из Альхесираса, и когда я приехала, то очень нервничала, потому что я совершенно не приспособлена для соревнований. Я не читала положение о конкурсе и понятия не имела, ради чего вся затея. Но я выступила, как могла, с сигирийей, и это был замечательный вечер. Спустя два месяца мне позвонили и сказали, что я вышла в финал с алегриасом и победила в номинации свободного танца. Удача дебютанта в тридцать четыре года (смеется). Но ясное дело, радость меня переполняла, лучше не скажешь. Я не очень-то люблю конкурсы, потому что, как я уже говорила, очень нервничаю. Там я познакомилась с Ла Чики, он был членом жюри.

Ла Лупи модная танцовщица?
Не знаю, но если это так, то я рада. Не хочу сказать, что меня воспринимают как бабочку-однодневку, которая появляется и исчезает, моя история миновала уже не один виток. Но многие артисты говорят мне в шутку: «пришел твой час», и мой муж советует «ловить момент».
Какую роль играет Курро де Мария в вашем успехе?
Я живу фламенко и для фламенко, и без партнера, который так хорошо меня понимает, это было бы невозможно. Он всегда рядом, поддерживает и помогаем мне ежечасно. Он дает мне советы и контролирует часы занятий, потому что я иногда слишком увлекаюсь, и кто-то должен напомнить мне, что пора расслабиться, посмотреть кино как нормальный человек, отключиться от фламенко.

Малага всегда была территорией искусства. Как сегодня обстоят дела в направлении фламенко? Чего не хватает, в чем нуждается?
Инфраструктуры, без сомнения. Не поверишь - нет ни одного таблао. Малага большой город и важный морской порт, но не хватает предложения. Иностранцев, прибывающих на кораблях, везут на автобусах в Гранаду, Севилью и Херес, чтобы посмотреть фламенко. Нет институтов, поддерживающих связанный с фламенко бизнес, поэтому постепенно исчезает и то немногое, что есть.

В Хересе считается, что танцевать «фиеста пор булериас» не сложно. Вы согласны?
Для меня это один из самых сложных моментов. По танцу «пор булериас» видно, хороший танцор или нет. Когда артист выходит в круг, его земляки хлопают, чтобы он танцевал или пел как в семье, и он чувствует себя лучше. Я видела танцоров, которые во время фиесты оставались на вторых ролях, а певицы побеждали. Я имею ввиду, что они плелись в хвосте.
Какая, по-вашему, самая важная площадка для танцора?
Я считаю - Королевский Театр (Teatro Real, Madrid), это сцена для триумфа.  Я выступала там с Мигелем Поведа, и это было удивительно. Хотя в качестве солиста очень важно попробовать себя на Фестивале в Хересе, это единственное место, где у меня до сих пор не было возможности выступить. Это один из самых хорошо организованных фестивалей, а из-за границы он представляется как идеальный во всех отношениях. И это очень важно для карьеры, у фестиваля большой резонанс.
Для Вас танец это здоровье?
И здоровье и смерть. С годами тело слабеет, но если бы я не танцевала ежедневно, то я бы умерла (смеется). Я из тех артистов, которые мечтают умереть на сцене, конечно, не всегда выступать на том же уровне, как сейчас, но всегда делать что-то, связанное танцем. Я танцую с трех лет, вместо того чтобы играть, я танцевала, и здоровье только укреплялось.

Что для Вас самое сложное: дроби, мантон или веер?
Может быть, ответ покажется странным, но для меня труднее всего дроби. Когда я танцую с веером или с мантоном, то расслабляюсь гораздо больше, чем когда выстукиваю дробь. Не подумайте, что это самомнение, но для меня не сложно танцевать с мантоном. Но моя энергия и выражение лица сильно меняются, когда нужно работать каблуками, мне это сложнее.