Выдающийся балетмейстер современности недавно отметил свое 70-летие. Впечатления от работ мастера стали камертоном восприятия танцевального искусства. Искусство хореографии не стоит на месте, однако для иных балетных деятелей сочинение нового - не что иное, как тиражирование давно известных движений и комбинаций из классического багажа, подаваемых в несколько измененных сочетаниях и последовательности. Подлинных, от Бога, хореографов всегда было немного, и если говорить о наших днях, то в числе первых нужно назвать Джона Ноймайера.

Счастливые встречи
Мне посчастливилось видеть Ноймайера еще в амплуа танцовщика. Это было в начале 1990-х годов в гала-концерте мастеров европейского балета на сцене Варшавской Большой оперы. Вместе со знаменитой Марсией Хайде он танцевал специально поставленный на него Морисом Бежаром балет "Стулья" по Ионеско на музыку Вагнера из "Тристана и Изольды". С Ноймайером-хореографом довелось впервые познакомиться в 1991 году во время московских гастролей балетной труппы парижского театра "Гранд Опера", показавшей его двухактный балет "Сон в летнюю ночь". Это современный вариант традиционного классического балета, в котором шекспировские персонажи пребывают то в реальном мире, то в мире грез и сновидений. Классическая хореография сочетается в нем с танцем модерн и с острохарактерной пантомимой.

Посчастливилось и непосредственно прикоснуться к богатому внутреннему миру мастера, ощутить его необыкновенное личное обаяние. Это произошло в 1994 году, когда Ноймайер вместе с легендарными мэтрами современного балета Кевином МакКензи, Джиджи Качулеану и Филиппом Андерсеном был в составе жюри I Международного конкурса Майи Плисецкой в Санкт-Петербурге, а затем на фестивале "Звезды белых ночей" 2003 года, посвященном 300-летию Санкт-Петербурга, участником которого был Гамбургский балет Джона Ноймайера.

Вот некоторые из высказываний, записанных на встречах с мастером.

"Укол" - и создается "нечто"
"Я поставил более сотни балетов и все равно еще не все знаю о самом себе. Я был бы величайшим поэтом, если бы с помощью слов мог выразить то, что выражает мой танец. Думаю, овладеть в школе искусством хореографа невозможно: там можно усвоить лишь отдельные положения, касающиеся танцев. Чтобы стать хореографом, нужно иметь призвание и непрерывно учиться, расширяя кругозор и заложенные в тебе индивидуальные возможности. Не обойтись без глубокого знания классического и народного танца, а также современных танцевальных систем, зачастую противоположных классике.

Балетмейстер и хореограф - это совсем не одно и то же. Зная классику, балетмейстер-педагог, репетитор может сочинить просто какую-то комбинацию движений. Хореограф же создает нечто такое, чего до этого мгновения не существовало вообще. Этот процесс начинается, когда раскрывается его душа, когда ощущается действие какой-то высшей силы. Откуда берется вдохновение, не знаю. Творчество включает все художественные впечатления. Я не переношу их напрямую на процесс сочинения танца. Просто иногда приходит какое-то озарение, ощущаешь "укол" - и создается "нечто". Всеобъемлющего определения вдохновения, на мой взгляд, нет".

"Нижинский – это легенда, тайна"
"Если вспомнить великого Фокина, то, кроме "Сильфид", он больше не создал чистого танца. Его хореография основана на жесте, он был большим специалистом в танцевальных стилях. А вот у Нижинского балеты построены на динамике, движении. Он был первым, кто создал абсолютно нетрадиционный балетный спектакль. Это "Весна священная", где сплошной танцевальный поток. Думая о Нижинском, понимаю, что это легенда, тайна. У него было все: и высокий прыжок, и прекрасные пируэты. Ему было бы проще оставаться танцовщиком, но, следуя какому-то внутреннему порыву, он пошел дальше того, чего требовала публика, стал делать даже то, что не отвечало ее вкусам. Из современных хореографов могу отметить Бориса Эйфмана, очень серьезного художника, идущего непроторенными путями".

"Работа над танцем - диалог с исполнителем"
"Моя основная цель - создание театра, единого "оркестрового" коллектива. Именно такая труппа у меня сейчас в Гамбурге. Главное в работе - взаимопонимание. Для меня совершенно неважно, сколько у кого медалей и наград: каждая из них - свидетельство победы в определенный момент в прошлом. Нужно продолжать работать, танцевать предлагаемую хореографию. Моя работа над танцем - это диалог с конкретным исполнителем. Если исполнитель меняется, видоизменяется и мой замысел, интерпретация. Но сам по себе текст партии должен сохраняться. Я смотрю каждый спектакль моей труппы и всегда стараюсь делать это как в первый раз. Хореография "дышит", и я вправе изменить ее для того или иного исполнителя.

В моем Гамбургском балете я создаю постановки в разных стилях. Есть моя версия "Лебединого озера", но классический второй акт сохранен в точности. Есть "Спящая красавица" - это тоже мой взгляд, но и здесь основной текст Петипа сохранен. Наряду с этим мы ставим современные симфонические и драматические балеты. Очень важно, чтобы публика все время удивлялась.

Я не считаю симфонические балеты абстрактными. Это балеты о людях, а человек не может быть абстрактной субстанцией. Вопрос в том, как это выразить пластически. И мне кажется, то, что я могу сказать посредством симфонического балета, невозможно выразить словесно. Так, в аннотации к одному из своих бессюжетных балетов я призвал зрителей не пытаться понять этот балет, потому что в нем нет истории, которую я могу рассказать. Его объектом являются сами зрители, их воспоминания, чувства, которые они испытывают, слушая звучащую в балете музыку. Для меня это новый уровень балетной драматургии. В том, что касается выбора музыки, я всегда следую своей интуиции".

В основе – исконная классика
На фестивале "Звезды белых ночей" - 2003 довелось увидеть три лучшие балета Ноймайера: "Нижинский", "Дама с камелиями" и "Чайка".

Сама по себе личность Нижинского является для Ноймайера культовой, олицетворяющей балетное искусство. Достаточно сказать, что одноименный балет создавался в течение нескольких десятилетий и явился попыткой хореографа постичь тайну личности этого "бога танца", воплотить противоречивые представления об артисте его современников. Нижинский предстает в своих лучших ролях в "Шехерезаде", "Фавне" и "Призраке розы". Сценография и костюмы балета выполнены по эскизам Бакста и Бенуа, в них атмосфера Дягилевских сезонов, эпохи Нижинского.

"Дама с камелиями" поставлена на музыку Шопена, которая звучит в живом исполнении пианиста. В главных партиях Маргариты Готье и Армана с блеском выступили окончившая в свое время Вагановское училище Анна Поликарпова и воспитанник американской школы во Флориде Ллойд Риггинс. Ноймайер сумел добиться от артистов редкостной естественности выражения переживаний их персонажей, которую далеко не всегда увидишь на драматической и в особенности на оперной сцене – в той же "Травиате", где даже при удовлетворительном пении нечасто удается избежать пресловутой сценической вампуки.
В основе хореографической лексики Ноймайера исконная классика. Он далек от модного contemporary dance, питающегося, как правило, некими наитиями, внутренними "шорохами", которые рождаются в подсознании авторов. У Ноймайера все ясно и логично. И тем не менее, его хореография отнюдь не старомодна. В ней присутствует и некий излом, и особая моторность упругих темпоритмов, и многое другое из того, что привнесли в танец мастера-хореографы ХХ века, и в первую очередь великий Джордж Баланчин.

Хореография Ноймайера лишена абстрактной красивости и обладает огромным эмоциональным посылом. Буквально все движения, позы имеют определенный психологический подтекст, каждое соло, ансамбль – это развернутые картины душевных переживаний персонажей. Именно таким в идеале представляется жанр современного драмбалета. Еще одна отличительная особенность балетов Нормайера – непрерывная кантилена танца, движения. По существу в них нет деления на отдельные номера. При этом все идеально ложится на музыку, не вызывает зрительского дискомфорта, связанного с формальной оттанцовкой музыкальных тактов.

Самарская ретроспектива
"Чайка" создана хореографом спустя четверть столетия после "Дамы с камелиями". В этом балете звучит музыка русских композиторов - Шостаковича, Чайковского и Скрябина. По существу это балет о балете. В нем писатель Тригорин превращен в известного балетмейстера и педагога, Аркадина – прима-балерина, Нина Заречная – начинающая артистка балета, а Константин Треплев – молодой хореограф, мучительно ищущий новые формы в балетном искусстве, о чем, по мысли Ноймайера, должен свидетельствовать его балет "Душа чайки", поставленный в деревне на берегу озера. Герои "Чайки" несчастливы. В их душах не наступает умиротворения. В финале деревянный помост, где когда-то исполнялся первый балет Треплева, затягивает его, подобно омуту, в свои недра.

Случилось так, что ноймайеровская "Чайка" стала для меня продолжением приобщения к чеховской теме в хореографии: не прошло и месяца со дня премьеры в Самарском академическом театре оперы и балета "Дамы с собачкой" на музыку Родиона Щедрина. Интересен сам по себе этот факт тематической переклички событий в столь не похожих одна на другую точках мирового культурного пространства.

Балеты Джона Ноймайера свидетельствуют о жизнеспособности классического балета, в контекст которого органично вплетаются достижения хореографического искусства ХХ века.  

СПРАВКА: Джон Ноймайер, балетмейстер. Родился в городе Милуоки, США. Балетное образование получил у себя на родине, в Копенгагене, а позже в Лондоне, в школе Королевского балета. В 1963 году приглашен Джоном Кранко на положение ведущего танцовщика в труппу Штутгартского балета, где начал свои первые хореографические опыты. С 1969 по 1973 год являлся директором Франкфуртского балета, где поставил свои редакции классических спектаклей. В течение четырех последних десятилетий является директором и художественным руководителем Гамбургского балета, превратив его в одну из ведущих мировых балетных трупп. В 1978 открыл балетную школу при труппе театра. Балеты Ноймайера идут на многих сценах мира: в Парижской Опере, Американском театре балета, Токийском балете, Лондонском Королевском балете, в Мариинском театре, в Московском музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко. В 1992 году Ноймайер стал первым лауреатом "Бенуа де ла Данс". Он удостоен множества почетных званий и наград, в числе которых орден Дружбы, который получил к 70-летнему юбилею из рук Президента РФ Владимира Путина.