На сцене Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко начался международный фестиваль танца DanceInversion: американская компания Aszure Barton & Artists показала постановку своей руководительницы Азур Бартон "Awaa", что на языке канадских индейцев означает "Мать".

Молодая компания Азур Бартон — канадского хореографа с академическим бэкграундом (училась классике, танцевала в Национальном балете Канады, пользуется покровительством Михаила Барышникова) — уже выступала в Москве три с лишним года назад, слегка озадачив детской наивностью своей продукции, но порадовав высоким исполнительским уровнем. Сегодня репутация труппы укрепилась — на московской пресс-конференции ее представляли как ведущий нью-йоркский коллектив. Тем не менее творчество Азур Бартон сохранило младенческую бесхитростность, что, возможно, и обеспечило ему успех в сентиментальном Нью-Йорке. В Москве, которая, как известно, слезам не верит, 75-минутное повествование хореографа Бартон о первых шагах человечества выглядело пресновато — как рассказ счастливой мамаши о младенце, наконец-то научившемся успешно срыгивать после кормления.

"Awaa", поставленная на музыку нескольких авторов, в том числе и Льва Журбина (любимого композитора Азур Бартон), вдохновлена рассказами одной из танцовщиц компании, матери детей четырех и восьми лет. Особое внимание уделено дородовому периоду жизни плода: спектакль начинается проекцией алого шара, в котором красиво ворочается силуэт гармонично развитого мужчины. Первые сцены разворачиваются в заторможенном ритме: движения рук, ног и корпуса артистов как бы преодолевают сопротивление околоплодных вод. Неприятный процесс родов в спектакле не отражен — об их свершении предполагается догадываться по изменению пластики: мужчины (в спектакле заняты шесть танцовщиков и единственная танцовщица) начинают совать в рот большие пальцы ног, а также ползать по-пластунски и на четвереньках, что свидетельствует о достижении ими 6-10-месячного возраста. Следующий период отражен в адажио, в ходе которого женщина-мать, неся на руках "младенца", умело справляется с другим, постарше, бегущим за ней на корточках.

Первые игрушки, разумеется, шары. Чтобы у зрителей не возникло сомнений, что это олицетворение материнской утробы, на них проецируется изображение лиц танцующих, гримасничающих не по-детски серьезно. Краткие соло посвящены знакомству детей со своими физическими возможностями, апогеем которых оказываются трамплинные прыжки. Отрочество ознаменовано массовым танцем с агрессивными батманами и намеком на половое созревание в виде активных движений бедер. Однако дальнейшего развития эта щекотливая тема не получает — единственное полноценное танцевальное трио, в котором два афроамериканца сметают своей физиологической органикой белого коллегу, не имеет отношения к теме спектакля: оно основано на фольклоре Черной Африки.

Видеофинал спектакля привиделся Азур Бартон во сне (об этом даже сказано в пресс-релизе). Женщина, покачивающаяся под водой в кресле-качалке, к ней плывет прекрасный мужчина, над ней толща воды и путь к пронизанной солнцем поверхности — это она сама и рожденное ею произведение, в котором оказалось слишком много воды — в буквальном и переносном смысле.

Днем ранее хореограф Азур Бартон провела в столице мастер-класс.

Урок, назначенный на одиннадцать – задерживается. Азур Бартон изменила маршрут: заехала в театр Станиславского и Немировича-Данченко посмотреть сцену. Вместо нее мастер-класс начинает Тобин Делькуоре, танцовщик и по совместительству ассистент Бартон.

Работает быстро, даже слишком. Движения разные. Их много. На этом принципе – много разного, построен и сам метод работы Бартон. Традиционным его не назовешь.

«Стиля как такового у нее нет, – признается Тобин Делькуоре. – Она берет от танцовщиков, то, что они могут ей предложить. Она – как пекарь с тестом работает. Растягивает, придает форму, разбивает. Для нее главные вещи – ритм, музыка и то, что танцовщик может сделать своим телом».

Управлять своим телом на таких мастер-классах даже хореографам не просто. Особенно, когда приходится делать некрасивые движения – это разрушает традиционное понимание танца, как чего-то гармоничного.

Она появилась в конце урока. Не раздевшись – сразу в зал. Здесь Бартон ждали, она уже дала три мастер-класса: загрузила движениями, до боли в мышцах. Сегодня –перезагрузка – немного теории.

«Мне особенно интересно работать с хореографами – это мои коллеги, – отмечает Азур Бартон. – Мне хотелось еще раз подчеркнуть важность работы в команде. Идею может подсказать любое движение – иногда случайное, хаотичное. Им не просто было включиться в темпы, даже у меня болят мышцы».

Бартон учит танцовщиков не бояться выйти из зоны комфорта. Классическое образование, позволяет ей экспериментировать с движением. Часто не зная, каким будет результат.

«Движение не всегда должно быть удобным, – считает хореограф Виктория Камалова, – вначале некомфортно, потом органично».