Ингушский танец — зародился в древние времена. На всём Кавказе он известен как «Горский танец». В Ингушетии этот танец знают как ингушский танец.

Фольклор и свидетельства исследователей прошлого Кавказа, говорят о том, что у ингушей в прежние времена был массовый круговой танец. Исследователи описали массовые танцы мужчин и женщин. Все, кто описывал ингушские танцы (Я.Рейнегс, И.Бларамберг, А.Зиссерман), были потрясены ими. Они пишут: «Их танец – это нечто особенное», или «Живая грациозная пляска».

Описывая, к примеру, черкесские танцы И.Благрамберг пишет: «Черкесские танцы, исполняемые под музыку на своеобразной скрипке с тремя струнами в азиатском духе, довольно грустные и маловыразительные». (Бларамберг И. Кавказская рукопись).

Ингушский круговой массовый танец мужчин

Один из первых, кто описал ингушский танец, был Якоб Рейнегс. В 80-х годах XVIII века, находясь на русской дипломатической службе в Грузии, он совершал частые поездки по территории Ингушетии. Он описал селения Шолхи и Заурово и отметил, что Владикавказ от них же (Заурово и Шолхи) начало своё получил. Вблизи селения Ангушт он наблюдал массовый круговой танец мужчин (Гаджиев В.Г. Якоб Рейнегс о Чечено-Ингушетии //Вопросы политического и экономического развития Чечено-Ингушетии XVIII – начало XIX века. – Грозный, 1986).

Позже этот танец описал Иоганн Бларамберг – офицер генерального штаба Российской Империи, служивший в отдельном Кавказском корпусе. В своей работе «Историческое, топографическое, статистическое, этнографическое и военное описание Кавказа» он писал: «Их танец – это нечто особенное. Все зрители, сидящие в кругу, поют, и под звуки каких-то свирелей, волынки или флейты подзадоривают юных танцоров проявить их силу и искусство. В то время все, кто хочет, выходят, один за другим, исполняя всевозможные движения и сальто-мортоле. Когда все танцоры повторили те же фортели под бурные аплодисменты собравшихся, они берутся за руки и, танцуя, поют. Иногда они образуют один большой круг, который то расширяется, то сужается, затем танец заканчивается теми же прыжками, которые имели место ранее. Чтобы женщины не были оставлены без подобного развлечения, стараются найти слепого музыканта. Во время праздника они с ним находятся подальше от мужчин и развлекаются, не нарушая обычаев, которые запрещают им показываться чужакам».

Массовый круговой танец женщин

У ингушских женщин были свои праздники, такие как «Боалам-Дяла», «Тушоли». Об этом рассказывают ингушские предания и легенды. С древнейших времён, вплоть до XIX века, на горе Цейлоам ингушские женщины отмечали женский праздник, а близ селений Карт и Кок – праздник в честь богини Тушоли.

Ежегодно весной горянки, оставив свои дела и семьи, на три дня поднимались на вершину Цейлоама. Близ с. Кели находится святилище, посвящённое верховному богу – Дяла. У этого святилища женщины делали первую остановку. Оттуда по тропе горянки поднимались на самую вершину, где стоят камни Колой-Канта – сложенные друг на друга три огромных камня. По легенде их поставил герой нартского эпоса Колой-Кант.

На вершине горы, собравшись в круг, они избирали самую мудрую из старших по возрасту, благочестивую, поэтому безукоризненно авторитетную женщину своей царицей. Из числа юных, красивых, сильных и чистых девушек ей выделялась «свита» и охрана. Женщины и девушки, одетые в мужские одеяния, вооружённые, предавались далеко не женским делам: пиршествовали и исполняли массовый хороводный танец вокруг «камней Колой-Канта». После танца состязались в стрельбе из лука, боролись, джигитовали, проводили скачки. Надо отметить, что к местности, где проходил праздник, не имел права и не смел приблизиться ни один мужчина.

Танец девушек

Очень интересный танец девушек описывает исследователь XIX века А.П.Зиссерман, который побывал в горной Ингу¬шетии. Он пишет: «Несколько прехорошеньких деву¬шек, одетых в длинные красные или желтые сорочки, ахалуки, подпоясанные ременными кушаками, по горскому обычаю, импровизировали в честь мою песню, превознося мою храбрость, отвагу, меткость в стрель¬бе, ловкость в верховой езде и тому подобное. После, под звуки балалайки и другого инструмента, по волосным струнам коего играют смычком как на виолонче¬ли, три девушки показали мне образец своей живой, грациозной пляски, выделывая с необыкновенной бы¬стротой мелкие, частые па и становясь на кончики больших пальцев, как наши балетные танцорки». (Зиссерман А.П. «Двадцать пять лет на Кавказе»).

В ингушских сказках, таких как «Сын вдо¬вы Жатик» и «Сын Нарта» — так отмечается высокое танце¬вальное искусство ингушских женщин: «…так легко пустилacь в пляс, что не оставляла следов на поверхнос¬ти золы», «…на кончиках пальцев пустилась в пляс».

Танец мальчиков

В селении Цори тот же Зиссерман наблюдал граци¬озную и живую пляску нескольких мальчиков, которые ловко становились на носки.

Парный танец

Предание о происхождении парного (юноша и девушка) кругового танца мы находим в древнем ингушском мифе «Как произошли Солнце, Луна и Звезды»:
— «Это неправда. Но все-таки вот что рассказывают о том, что раньше было.
Был один юноша, красивый как картинка, знамени¬тый мастер-кузнец. Говорят, когда он работал, огонь, зажженный в его кузнице, освещал весь мир. От удара его волчьего молота сверкали молнии, весь мир со¬дрогался от грома.
В то время жила одна девушка. Она жила в боль¬шой башне, в которой не было ни одного окна. Девуш¬ка никогда не выходила из башни, но она была так красива, что сияние от ее лица было видно издали. «Я посватаю ее», — твердо в сердце решил молодой чело¬век и послал сватов. Юноша не знал, что эта девушка была его сестрой, но она знала об этом и не могла сказать.
— От его огня и золы померкнет мое сияние и лицо мое состарится. Не пойду я за него замуж!
Такой ответ огорчил юношу. Он раскалил золотую палицу, которую целую неделю держал в огне, взял ее в руки и темной ночью пошел к девушке. Увидав его и боясь встречи с братом, девушка бросилась бежать. Он побежал за ней, но никак не мог ее догнать. Они так бежали пока не умерли.

Искры, летевшие от раскаленной палицы, превратились в звезды. От девушки же осталось яркое сия¬ние (светлый лик). Юноша превратился в Солнце, девушка — в Луну. Говорят, что и поныне он стремится догнать ее, пробегая круг за кругом Солнце (юноша) не может догнать Луну (девушку)».

С этим же мифом связано следующее предание о происхождении кругового танца «Содержание судей храма Тхаба-Ерды». «В горной Ингушетии есть знаменитый храм Тхаба-Ерды — святи¬лище лучших галгаевских родов — Кхекхалы (т.е. родов трех селений — Эгикала, Таргима, Хамхи) и Евли. Жре¬цом храма был Евло. В храме было два знамени — белое и красное. К храму приходили молиться предста¬вители многих селений и обществ горной Ингушетии: Джейраха, фяппий, чулхой, галгай, аккхий и ферта — Шоухоловы (орстхой). У Тхаба-Ерды находился «мехка кхел» — «суд страны». При этом храме постоян¬но проживали избранные народом, умудренные жиз¬ненным опытом старики. Стариков-судей содержал народ. А делалось это так: каждый жених после свадьбы обязан был обеспечить содержание стариков на три дня. Кроме того, близ храма Тхаба-Ерды были начерчены два круга: поменьше в центре, по¬больше — с внешней стороны. Молодожены обязаны были в присутствии судей станцевать в той полоске, что находилась между двумя кругами. Если кто из танцующих, хотя бы слегка, задевал ногой линию одного из кругов, внутреннего или внешнего, то старики восклицали: «Э-э, нарто!». Такой возглас означал, что кто-то из танцующих нарушил линию. А жених тогда обязан был по прошествии года вновь дать содержа¬ние старикам на три дня и вновь станцевать с женою по этому кругу. Такое могло повторяться ежегодно пока пара не станцует безупречно (Шиллинг Е. Ингуши и чеченцы. Религиозные верования народов СССР. М.,-Л., 1931; Содержание судей храма Тха¬ба-Ерды. Сказки, сказания и предания чеченцев и ингушей).

Ингушский круговой танец был заимствован кабар¬динцами, жителями с. Верхний Курп (Исламово), что на границе с Ингушетией и получил название «Исламей» от названия села «Исламово», и был распространен на весь Западный Кавказ. У осетин он назывался: «Макхалон-Кафт» или круговой танец.

Плавный танец и танец с кинжалами

О существовании у ингушей в прошлом плавного танца и танца с кинжалами мы находим в сказании «Жены Пхагал-Бяри и Сеска-Солсы».
«Однажды Пхагал-Бяри прибыл к Сеска-Солсе и крикнул: «Ва, Сеска-Солса!
Вышла жена Сеска-Солсы.
— Где Сеска-Солса? — спрашивает Пхагал-Бяри.
— Его нет дома. Зачем он тебе нужен?
— Я пришел испытать его мужество и отвагу.
— Жена Сеска-Солсы говорит:
— Он делает то, что не под силу тебе.
— А что он делает?
— Он подкидывает до небес кинжал острием вниз, а когда кинжал падает, ловит его и затем с кинжалом во рту танцует на острие иголки.
Пхагал-Бяри сделал тоже самое и сказал:
— Если он такой мужественный, пусть приходит со¬стязаться со мной меж двух гор в назначенный день.
Когда он уехал, жена Сеска-Солсы положила в арбу барана и поехала к жене Пхагал-Бяри.
— Наши мужья собираются драться. Если они вступят в бой, одна из нас останется вдовой. Если мы ста¬нем подругами, они не будут биться.
Жена Пхагал-Бяри стала подругой жены Солсы, зарезав в честь этого события барана. Они съели его, и жена Сеска-Солсы отправилась домой. Когда Пхагал-Бяри вернулся домой, жена ему сказала:
— «Ты не должен драться с Сеска-Солсой, потому что я и жена Сеска-Солсы теперь подруги». Так и не пришлось Пхагал-Бяри и Сеска-Солсе помериться силами».

А.О.Мальсагов в своей работе о нарт-ортсхоевском эпосе чеченцев и ингушей пишет: что «у ингушей был танец на подобие осетинского «Симда», единственная разница — ингуши мужчины в танце ни¬когда не брали под руку женщин и не прикасались к ним». (Мальсагов А.О. Нарт-орстхойский эпос вайнахов. Грозный, 1970).

Боевые танцы ингушей

Герои ингушского нарт-ортсхоевского эпоса такие как Сеска-Солса, Колой-Кант, Пхагал-Бяри, Бийдолг-Бяри, Нарт-Нясар, Нарт-Орстхо, Ломан Ха несли караул, охраняя покой Ингушетии. Эти герои-воины пре¬красно были подготовлены физически. В древности у ингушей существовала целая система боевых танцев, где воины готовились в одиночку или группами с использованием разных видов традиционного оружия. Ингушские воины владели искусством фехтования, стрельбы из лука, метания различных предметов, верховой езды (джигитовка), борьбой, искусством кулачного боя.

В обучении искусству кулачного боя они использовали барабан. Барабан и музыка ритмизируют и гармонизируют тренировочный процесс. Ингушский танец был прекрасной основой для подготовки воинов.

Ингушский горский танец является трансформацией древнейшей системы боевого и физического тренинга воинов, а также комплекса различных приемов и упражнений. Танцевальные элементы, тесно переплетаясь с элементами техники, помогают выработке естественности, пластической красоты движений. Танцевальные движения с использованием ритма барабана и музыки перестраивают сознание, пробуждают интуицию, снимают напряжение и укрепляют дух.

Воинским искусством владели не только мужчины, но и женщины. Исследователь А.И.Краснов о воинском искусстве ингушских женщин писал: «Однажды мужчины из горного села, что на границе с Грузией, отправились куда-то на охоту, об этом проведали хевсуры, они решили, что легко захватят женщин и детей. Они напа¬ли на село. В бой с ними вступили женщины, которые не только отбили атаку, но и обратили их в бегство». (Краснов А.И. Физическая культура и спорт в Чечне и Ингушетии. – Грозный, 1963).

В 1832 г. барон Розен вступил в Ингушетию и разрушил до основания несколько сел. Женщины, видя, что им не избежать плена, бросались в бездонные пропасти, предпочитая гибель потере свободы. У ингушских мужчин и женщин был культ военной доблести, оружия и физической силы. Презрение к жизни рассматривается как доблесть, а малейшее проявление страха — как величайший позор. У ингушей-воинов был свой языческий бог-покровитель «Молдз-йерды», считалось, что он идет на войну впереди ингушей, несет им победу и делает их неуязвимыми. Божеству этому молились и приносили жертвы, испрашивая военной удачи.

Откуда пошло название горы "Казбек", села "Казбеги" и танца "Казбегский"

Горы Казбек и Мят-лоам и хребет Цейлоам занимали центральное место в мифологии ингушей, на этих горных вершинах обитали их боги.

Ингуши, жители села Гвилети (Гелат – инг.), ежегодно приносили жертвы своим языческим богам, близ Казбе¬ка. По верованиям гвилетцев на вершине якобы находится таинственная пещера, в которой лежит юноша Куркъа, прикованный богами к скале за попытку похитить с неба для людей огонь. Он стонет от боли, потому что хищная птица клюет его сердце.

Снежная вершина Казбека (Башлом-корта) служила также местом пребывания «Дарза-нанилг» (мать вьюг). Дарза-нанилг имела семерых сыновей, которые покинули её и ушли на небо так, якобы, и образовалось созвездие Большой Медведицы. У Дарза-нанилг в очах постоянно горит неугасимый огонь, у нее же имеется неистощимый хлеб и вареная баранина, которая отличается свойством после каждой трапезы восстанавливаться в прежнем виде. Богиня вьюг начертала на снежном конусе Казбека волшебный круг, который ни один смертный не осмеливается переступить под страхом смерти. Дарза-нанилг сбросит смельчака в пропасть и завалит снегом. Именно на празднике в честь богини Дарза-нанилг исполнялся гвилетский танец. Е.Шиллинг пишет: «В Девдоракском ущелье в честь Дарза-нанилг ингушами, жителями с. Гвилети, был устроен жертвенник, где летом устраивался праздник с жертвоприношением, пением и плясками».

Откуда же пошло название горы «Казбек», села «Казбеги» и танца «Казбекский»?

«В начале XIX в. при проходе селения у подножия горы владел князь Казбек, его имя и стало названием аула Казбеги, по аулу русскими принято название горы», — пишет исследователь В.А. Нико¬нов (Никонов В.А. Краткий топонимический словарь. – М., 1966. С. 167).

В XVI и позже, в XVII в., пространство между современным Владикавказом (селение Заурово) и до Степан-Цминды (старое название села Казбеги) по обе стороны Терека было населено ингушами. В современном Казбекском районе Грузии с незапамятных времен проживали ингуши Мальсагошвили, Куштошвили и Картошвили. Род известного грузинского писателя Александра Казбеги ведет свое начало от ингуша Чопика, потомки которого носили фамилию на грузинский манер Чопикашвили (Чопик-някан — инг.). А его сын, старшина Габриэл, после вхождения Грузии в состав России, удостоившись военного чина, пожелал выделиться среди сородичей и сменил фамилию Чопикашвили на Казбекашвили. Башир Далгат лаконично за¬фиксировал: «Грузинская фамилия Казбеков — ингушс¬кого происхождения».

В 1906 г. 89-летний Бибо Адамо¬вич Казбеков рассказывал со слов Сандро (Александ¬ра) Казбеги о дружбе с ингушами, о том, как мохевцы выдавали своих сестер и дочерей за них замуж, как вместе ездили по важным делам в древний Мухет, как жили по-братски. Свое повествование Бибо закончил словами: «Наша фамилия происходит из Тумги, из вну¬ков Ги, из горной Ингушетии».

Пожилые люди и знато¬ки старины рассказывают, что Маго — один из родона¬чальников ингушского народа является сыном Мази, сыном Маги является Цикм, сыном Цикма был Эндри. У этого Эндри было много сыновей: 1) Пхош (Эльджаркиевы). 2) Гий (Тумгоевы), (Гийбухой). 3) Цикм (Оздоевы), (Цикмтухой). 4) Чопик (Чопикнякан, Казбеги). 5) Чинах (Чинхой) ушел в страну чеченцев в местность Итум-кхала. Чопик поселился в той местности, которая сейчас называется Казбеги, от него произошли Чопикашвили, их по другому называют Казбек. По аулу русскими было принято название горы (Казбек), а грузины и ингуши назвали танец горцев этой местности «Казбекским». Таким образом, от князя Казбека из рода Чопикня¬кан, пошло название горы Казбек, села Казбеги и танец «Казбекский». Для наглядности можно привести еще такой пример: фамилия Калоевых основала с. Кели. Эта фамилия дала название горе — Колой-лоам и героя эпоса Колой-Кант и его замечатель¬ную мелодию, которая была в ходу у пастухов.

Многие мелодии народных танцев ингушей и чеченцев носят имена талантливых народных танцоров-вертуозов. Например, «Танец Салмана», «Танец Садыкова», «Танец Муртаз-Али» или «Молитва Шамиля». Эти мелодии вайнахов известны за пределами Ингушетии и Чечни, их используют музыканты соседних республик в постановке своих танцев.

В предании рассказывается, как однажды Шамиль с верными ему мюридами был окружен царскими войсками. Надежды на спасение не было никакой. Даже самые верные мюриды пали духом. Тогда Шамиль расстелил молитвенный коврик, который он всегда возил с собой. Приближенный мюрид отвел зурнача в сторону, поговорил с ним и приказал войску спешиться и стать всем вместе на молитву. После заключительного «салана» заиграла зурна, и имам Шамиль, жестоко преследовавший всякие развлечения, в том числе и танцы, бросился в огненный танец, за ним пошли другие мюриды, постепенно настроение войск начало нарастать все больше и больше. Азарт танца и музыка так подняли дух бойцов, что страх пе¬ред русскими войсками был забыт. В самый разгар танца был дан приказ двинуться в атаку. Мюриды бились как львы и вырвались из железного кольца. Под впечатлением этого предания народный гармонист Магомаев, проживавший в с. Шатой, сочинил музыку «Молитва Шамиля», состоящую из двух частей: первая — грустно-торжественная и вторая — быстрого, веселого танцевального характера. Такова история «Молитвы Шамиля».

Изучая историю возникновения ингушских танцев и праздников: мужских и отдельно женских, мы пришли к выводу, что в глубокой древности на Кавказе существовало царство воинов-мужчин (горгарейцев) и царство — воинов-женщин (амазонок). Вот что пишет Стробон: «Амазонки живут в соседстве с гаргарейцами в северных предгорьях тех частей Кавказских гор, которые называются Керовнийскими…» Наиболее сильные из амазонок занимаются главным образом охотой верхом на ло¬шадях и водными упражнениями. Весной у амазонок есть два особых месяца, когда они поднимаются на соседнюю гору, отделяющих их от гаргарейцев. По некоему стародавнему обычаю и гаргарейцы тоже восходят на гору, чтобы, совершив вместе с женщинами жертвоприношения, сойтись с ними для деторождения. Всех новорожденных женского пола амазонки оставляют у себя, младенцев же мужского рода приносят на воспитание гаргарейцам. Каждый гаргареец принимает любого принесенного ему младенца, считая его по неведению своим сыном. До сих пор у ингушей сохранился обряд шуточного сватовства «зохалол», свадебный обряд, встреча двух организованных групп: воины-мужчины (гаргарейцы) и воины-женщины (амазонки). Об этом писали А. Х.Танкиев («Отго¬лоски брачных отношений между предками вайнахов и легендарными амазонками в ингушской сва¬дебной поэзии»), и Р. С. Плиев: («Хранитель тайн — язык». М., 1997). Но мы хотели обратить внимание на другой праздник, в котором проступают отголоски отношений, которые были между амазонками и гаргарейцами. Это праздник богини Тушоли. Вот, что об этом пишет Шиллинг: «Девушки (ср. др. амазонки) от 15 лет и молодухи отправлялись к храму накануне праздника. Их ожидал жрец. Так как жрец обладал знахарскими способностями, он выслушивал жалобы прихожанок на различные несчастья, бесплодность и гадал для них. В храме было изображение Тушоли, — идол, который выносился жрецом к прихожанам, и этим последним представлялось вплоть до восхода солнца следующего дня прикасаться к Тушоли грудью в чаянии получить плодовитость. В самый день праздника к жрецу съезжались и сходились мужчины (ср. гаргарейцы), большая часть молодежь, и происходило обычное моление с освящением жертв и угощением. К вечеру из присутствующих выбиралась пара: целомудренный юноша и такая же девушка. Их отправляли на ночевку в пещеру чудес (в районе селения Хули). На следующее утро, ночевавшие в пещере юноша и девушка должны были рассказать жрецу сны, которые они видели ночью. По этим снам жрец давал на предстоящий год предсказания касательно урожая, ветров, засухи, эпидемий. Праздник длился три дня и три ночи. Праздник «Тушоли» это инсценировка былого отношения амазонок и гаргарейцев, когда жрица «невест» и старший жрец «женихов» оценивали (мах бур) каждого мужчину и каждую женщину. На основе «равноценности», взаимного соответствия составляли пары. Эти «браки», по сообщениям информаторов, длились не менее месяца. Затем женщины и мужчины расходились до очередной встречи на целый год».

В заключение хотелось бы сказать, что ингушские танцы требуют дальнейшего исследования и изучения. С восстановлением ингушских танцев, необходимо восстановить костюм мужчин и женщин, головные уборы, украшения, орнамент, оружие.