В 2015 году в Большом театре вручили «балетный Оскар», международную премию Benois de la Danse, лучшему хореографу - Кристоферу Уилдону, отмеченному за постановку «Зимняя сказка» Королевского балета Великобритании.

Кристофер Уилдон – образцовый британский молодой человек. К сорока одному году уроженец графства Соммерсет и выпускник Школы Королевского балета прошел по ровной дорожке от новичка «Ковент-Гарден» до его главного хореографа с крепкой мировой репутацией. На сценах по всему миру он словно совершал традиционное кругосветное путешествие, нужное классическому британцу для полного образования. До России дошли его «For 4» для «Королей танца» и «Misericordes» в Большом в 2007 году. Опыт помог вернуться в отчий дом в новом статусе.

Под древом желания с повязанными на него цветными ленточками объясняются юные влюбленные.

Сейчас Кристофер Уилдон поставил свой второй большой спектакль в альма-матер. Первый, двухлетней давности «Алиса в Стране чудес», был также первым полнометражным для всего Королевского балета, то есть не будет натяжкой сказать, что благодаря Уилдону «Ковент-Гарден» вернулся на утерянные позиции. А негромкий британский патриотизм водился за Уилдоном везде и всегда: еще подростком он представлял на международном конкурсе свой опус на музыку Бриттена, в Большом отталкивался от «Гамлета», в «Ковент-Гарден» зачитывался «Алисой…» Льюиса Кэрролла. В год 450-летия Шекспира не напрасно все взгляды сошлись на Уилдоне. После эталонов балетной шекспирианы, от «Ромео и Джульетты» Леонида Лавровского до «Паваны мавра» Хосе Лимона, Королевскому балету нужно было что-то особенное, нескучное и действительно свежее. Уилдону подсказали взять незаношенную «Зимнюю сказку», что ставили в Лондоне с XVIII века в «Ковент-Гарден» и театре «Друри-Лейн».

Сюжет по пьесе вышел идеально балетным: правитель из напрасной ревности изгоняет жену с младенцем, дитя выживает на далеком острове, годы спустя правда торжествует и все примиряются. Можно было сделать скучноватую благостную сказку. Уилдон – не без огрехов, конечно, – совершил художественный прорыв.

Завораживает сразу. Видео смены времен года с затянувшейся осенью-зимой дает ощущение тревоги, почти хоррора. Дальше картинка резко меняется: герои в одеждах средневековой английской знати появляются между античных мраморных скульптур и деревянной лошадкой (дизайн – Боб Кроули). Одновременно сразу удивляет музыка. Джоби Талбот, автор знакомой российским зрителям «Chroma» Уэйна Макгрегора, строит общий со странной картинкой мир звуков, и получается смесь минимализма и world music. Сказка будет непростой, нелинейной и не очевидно балетной, хотя, как выяснится, хореограф не стал решать свои проблемы за счет прыжков в соседние жанры.

Прыгнул он не в соседние жанры, а в соседние культуры, и тоже не очертя голову – это было бы не по-британски. Каждый шаг в хореографии дышит местной балетной традицией, Аштоном и Макмилланом, недаром Кристофер Уилдон питался ею с первых шагов по сцене. Никаких демонстраций чувств и техники: неспешные пируэты и полные достоинства проходы, сдержанные дуэты, безупречный психологизм каждой сцены. Благость эта недолгая, Уилдон просто отвечает чаяниям о правильном миропорядке, в котором за порядочным радикалом прячется мальчик из хорошей семьи, питомец Оксбриджей или хоть школы «Ковент-Гарден». К моменту закипания страстей ревность уже не просто ревность двух влюбленных в одну женщину мужчин, а конфликт культур, для поддержки которого на сцене появляется индийский оркестр с аккордеоном, наем, таблой и прочим. Англичане Шекспира начинают изъясняться балетом с оттенком индийского танца катхак: руки развернуты ладонями вверх, шаг стелется, движение становится интровертным.

Во втором акте озадаченного зрителя поджидает уже полная психоделика: под древом желания с повязанными на него цветными ленточками по-балетному объясняются юные влюбленные, а вокруг пританцовывают вполноги пастухи и пастушки, разливая вокруг благость живой природы. Все логично, ведь принявший спасенного младенца остров лежит далеко-далеко, за семью морями. Только нежно любимые классическим балетом «пейзажи в экзотическом вкусе» стали теперь клипом с сумасшедшими красками. Глаз к нему прилипает, как к компьютерной игре, – не оторваться. Умница Уилдон, как фокусник, припасает то шутку для своих – мужчина в шотландском килте танцует соло с мелкими заносками (точь-в-точь Джеймс из классической «Сильфиды»), то чистый ребус – кордебалет пускается в пляс, как народный ансамбль северо-индийского штата Гуджарат.

«Зимняя сказка» появилась не вдруг, не на пустом поле. Лондон уже много лет с любопытством смотрит постановки Акрама Хана и Сиди Ларби Шеркауи, срастивших не столько разные эстетики, сколько восточное и западное мышление. До них между наивной экзотикой классического балета и сегодняшней премьерой был Бежар с «Гулистаном» и тот же Бриттен с «Принцем пагод». Нынешний новый Шекспир – продолжение парадоксальной традиции сращений и такая же реальность, как работающий в британской МИ-8 урожденный гражданин Пакистана. Когда влюбленных героев осыпают лепестками роз, английский балет не боится выглядеть как болливудское кино. Наоборот. Нарастив другой культурой свою собственную, он сбивает чужую агрессию и увеличивает свою жизнеспособность. Может быть, прежде чем хоронить мультикультурализм, надо присмотреться к опыту старой колониальной державы?

Недаром же финал у балета абсолютно счастливый.