Как её только не называли: и несравненная, и прекрасная, и таинственная, и искрометная… Газетчики не зря изощрялись, выдумывая для неё эпитеты и пытаясь нащупать правду о её биографии. Сама о себе Ида Рубинштейн практически никогда и ничего не рассказывала, разве только близким людям, но они умели хранить молчание. Собственно, скрывать ей было нечего. Но какой же сценический имидж без таинственности, а она любила и умела блистать на сцене и в жизни.

Ида родилась в Харькове в очень богатой еврейской семье Леона (Льва) Романовича Рубинштейна и его супруги Эрнестины Исааковны 21 сентября 1883 года. Дед Иды, Рувим (Роман) Осипович Рубинштейн, прославился на ниве коммерции, сколотив огромное состояние и основав банкирский дом «Роман Рубинштейн и сыновья». Его сыновья, Леон и Адольф, умело приумножали капиталы. Принадлежавшие им банки, сахарные и пивоваренный заводы, крупные склады и магазины приносили все возрастающие доходы.

Как и многие преуспевающие купцы того времени, Рубинштейны тратили большие суммы на благотворительность и поддержку искусства. Да и сами они не были чужды прекрасного. При их непосредственном участии создавалось харьковское отделение «Русского музыкального общества», в их домах собирался культурный цвет Харькова. Неудивительно, что дети купцов и заводчиков избрали путь служения искусству. Двоюродный брат Иды, Иосиф, после окончания Петербургской консерватории стал известным пианистом и музыковедом.

Путь Иды на театральную сцену был похож на захватывающий авантюрный роман. В девять лет, после смерти отца, Ида стала владелицей громадного состояния. Родственники перевезли её из Харькова в Петербург, где девочку с распростертыми объятьями встретила тетя - известная светская львица мадам Горовиц. Трудно поверить, но мадам Горовиц не интересовали капиталы Иды, ей и своих хватало. В девочке она видела только осиротевшую племянницу, которой постаралась заменить и мать, и отца.

Не секрет, что родственники обычно балуют детей больше, чем собственные родители. В доме тетки на Английской набережной Ида буквально купалась во всеобщем обожании: лучшие наряды и игрушки, любые развлечения, талантливые учителя. Девочка оказалась целеустремленной и воспользовалась предоставленными возможностями сполна. Она получила прекрасное образование, знала четыре европейских языка, с увлечением занималась танцами с персональными учителями, а сценическому искусству её учили артисты императорских театров. Неудивительно, что после окончания гимназии Ида заявила о своем желании стать артисткой и отправилась в Париж изучать сценическое мастерство.

Родственники находились, мягко выражаясь, в шоке: «Владелица миллионов и вдруг - актерка. Неслыханный скандал!». Парижский родственник Рубинштейнов - известный врач профессор Левинсон - тут же «нашел» у Иды серьезное психическое расстройство и определил её в клинику для душевнобольных. Но сердце любящей тетушки этого не выдержало: её Идочка среди психов! И девушку «под конвоем» родственников отправили в Петербург.

От родителей Ида унаследовала не только миллионы, но и умение находить выход из любой жизненной ситуации. То, что нельзя девице из ортодоксальной еврейской семьи, вполне возможно для замужней дамы. Срочно под венец - приняла решение Ида. Её избранником стал двоюродный брат Владимир, сын любимой тетушки. Брак был коротким. После медового месяца молодые мирно расстались, сохранив при этом хорошие отношения. Теперь Ида была свободна и могла полностью отдаться театру.

Амбиций у мадам Рубинштейн было с избытком. Для начала она решила поставить трагедию Софокла «Антигона» и сыграть в ней главную роль. Деньги для этого были, а тут и случай представился. Друзья познакомили Иду с талантливым театральным художником Львом Бакстом, который был покорен обаянием «мифического существа», как называл он Рубинштейн впоследствии. Бакст оформил «Антигону» и помог пригласить актеров, правда, из числа не особо известных. Премьера спектакля в апреле 1904 года прошла без успеха, но и провалом её нельзя было назвать. Публика отреагировала на спектакль спокойно - очередная средняя постановка, не более того. Такая реакция Иду только больше раззадорила.

Иду Рубинштейн трудно было назвать красавицей: худая, плоскогрудая, крупноротая. Но она обладала несомненной изысканностью и шармом, а умение себя подать, обволакивая собеседника взглядом черных с поволокой глаз, быстро снискали ей славу неотразимой светской львицы. После «Антигоны» на неё обратили внимание театральные режиссеры. Появились заманчивые предложения. Сам знаменитый Станиславский пригласил ее в труппу прославленного Художественного театра. Но Ида отказала мэтру. Впоследствии Станиславский вспоминал: «Звал же я ее учиться как следует, но она нашла мой театр устаревшим».

Рубинштейн выбрала театр Веры Комиссаржевской, которая предложила ей главную роль в пьесе Оскара Уайльда «Саломея». Готовясь к спектаклю, Ида брала уроки у Всеволода Мейерхольда, стремясь восполнить недостаток актерского мастерства. Но спектакль так и не вышел, вмешался Святейший Синод, посчитавший его аморальным.

Но с образом Саломеи Ида уже сроднилась и решилась на явную авантюру - постановку «Танца семи покрывал» на музыку Александра Глазунова. Танец готовился для спектакля «Саломея», но танцевать его должна была не Ида, имеющая слабую хореографическую подготовку. За помощью она обратилась к танцовщику и начинающему балетмейстеру Мариинки Михаилу Фокину, приверженцу новаторства в хореографии.

Фокин отнесся к просьбе Иды скептически, но решил попробовать. Похоже, его больше заинтересовала не постановка танца, а сама Ида, впоследствии он писал: «Тонкая, высокая, красивая, она представляла интересный материал, из которого я надеялся слепить особенный сценический образ». Работать пришлось долго и упорно. 20 декабря 1908 года на сцене Петербургской консерватории состоялось первое представление «Танца семи покрывал». Публика, заинтригованная слухами, ходившими по столице, набила зал до отказа.

Это был больше, чем успех, это был триумф. В ходе танца, поразившего публику своеобразием и новизной, Ида сбрасывала одно за другим все семь покрывал. К концу танца на ней остались только нити крупных бус. Сделав последнее па, танцовщица замерла. Зал несколько секунд заворожено молчал, затем буквально взорвался. На следующий день газета «Речь» писала: «На бурные вызовы публики половина танца была повторена... Сколько пленительной страсти... Эта истома страсти, выливающаяся в тягучее движение тела...».

До Иды Рубинштейн русский, да и, пожалуй, мировой балет, столь откровенной, но талантливо преподнесенной в танце эротики не знал. Вскоре её Саломее рукоплескали Париж и Лондон. В первых парижских «Русских сезонах» Сергея Дягилева в 1909-1910 годах она танцевала партии Зобеиды из «Шехерезады» Римского-Корсакова и Клеопатры на музыку Аренского, восторженно встреченные публикой. Удивительно, но Ида Рубинштейн, не будучи профессиональной танцовщицей, танцевала вместе с прославленными артистами балета Анной Павловой, Тамарой Карсавиной, Михаилом Фокиным, Вацлавом Нижинским.

Для Иды Рубинштейн стали специально ставить танцы, ориентируясь на её неповторимые хореографические данные. О её мастерстве М. Фокин писал: «Все выражалось одной позой, одним жестом, одним поворотом головы... Каждая линия продумана и прочувствована». Великие композиторы и постановщики быстро оценили её возможности. К. Дебюсси написал для неё балет-мистерию «Мученичество святого Себастьяна», М. Равель - дивертисменты «Болеро» и «Вальс», И. Стравинский - балет «Персефона».

После оглушительного успеха Ида осталась в Париже, который был ею покорен. Она создала собственную труппу и успешно гастролировала по европейским столицам. Последний раз вышла на сцену в 1938 году в Базеле в оратории А. Онеггера «Жанна Д’Арк на костре». В период Второй мировой войны Ида перебралась в Лондон, где работала в военном госпитале. После войны вернулась во Францию, поселилась в городке Ванс, где купила небольшой особняк. Там несравненная Ида Львовна Рубинштейн доживала свои дни в молитвах и воспоминаниях. Скончалась она 20 сентября 1960 года. На скромной могильной плите, в соответствии с её завещанием, только две буквы - I R. Она пожелала остаться загадочной и после смерти.