Белокурая танцовщица «с лицом Мадонны» – ее обожала вся Вена. Но вскоре жизнь рухнула: вся семья погибла в концлагерях, она сама чудом сбежала в Бомбей, где зарабатывала себе на жизнь массажем. Зато после войны она слила медицину и танец воедино – Хильда Хольгер заложила основы танцевальной терапии для детей с синдромом Дауна.

1905 год. Вена. В своей мастерской Густав Климт создает монументальное полотно «Три возраста женщины», Густав Малер завершает «Симфонию № 7», Лиза Мейтнер первой из женщин в Венском университете получает степень доктора наук, а Зигмунд Фрейд выпускает сборник «Три очерка по теории сексуальности». Столица Австрии переживает культурный и научный расцвет, воздух наэлектризован ожиданием чего-то великого. В конце этого славного года в венской семье либеральных евреев Соферов случилась и своя маленькая радость – 18 октября на свет появилась крошка Хильда.

Девочка с первых дней окунулась в творческий мир. Ее отец, поэт Альфред Софер, читал малышке свои работы и сочинения классиков, знакомя ее с чувством ритма. «Я едва помню его, но он оставил после себя замечательные стихи. Уверена, что своим чувством прекрасного я обязана ему», – говорила Хильда. Когда ей было три, отец умер, и Хильда вместе с мамой и старшей сестрой перебрались к деду в престижный столичный пригород Пёцлайнсдорф. В новом доме к изящным искусствам относились с особенным трепетом. Сам дед раньше шил изящную обувь для Франца Иосифа I и других Габсбургов, но своим ремеслом внучек не увлек – обе девочки влюбились в танец. Уже в шесть лет Хильда вместе с сестрой брала уроки бального танца, а в 14 лет знаменитая хореограф Гертруда Боденвайзер забрала ее к себе в Государственную академию музыки и исполнительского искусства в Вене. Мама не возражала – в том, что девочка невероятно талантлива и достойна большой сцены, не сомневался никто.

Полная творческого огня Хильда, которая взяла звучный псевдоним Хольгер, стала ассистенткой Боденвайзер, а потом и вошла в состав ее танцевальной труппы. В 1923 году она уже показывала сольный танец в знаменитом венском Доме сецессиона, а потом начала появляться на малых и больших подмостках Франции, Польши и новосозданной Чехословакии. Ученица не просто превзошла свою учительницу, но, похоже, еще и вышла из-под ее контроля, что не могло не задеть чувства авторитетной дамы. Говорят, однажды Гертруда позвонила маме Хильды и настоятельно посоветовала ей повлиять на дочь – мол, ее упрямой девочке лучше бы все-таки сменить профессию. Но меньше всего Хильду волновало чужое мнение. В 1926 году она оставила старую труппу и сразу же создала собственную Новую школу искусства движения и кружок танца для детей. Студию она открыла не где-нибудь, а в центре Вены – во дворце Ратибора. Этот выбор был продиктован не тщеславием, а желанием создать своим ученикам лучшие условия. С тех самых пор в ее личном рейтинге предпочтений преподавание навсегда отодвинет сольную карьеру.

Голубоглазая дива с длинными светлыми волосами будоражила публику и была музой известных мастеров визуального искусства своего времени – фотографов Антона Трки и Феликса Брауна, художников Эдмунда Пик-Морино, Вольфганга Борна и скульптора Йозефа Хоя. Критики называли Хольгер танцовщицей «с ангельским лицом, суровым лицом, лицом Мадонны с белокурыми локонами». Хильду обожал как искушенный, так и массовый зритель. Но для последнего она никогда не делала «упрощений» и не скатывалась в пошлость – наоборот, Хольгер считала, что человек искусства не должен идти на поводу у публики, он призван ее развивать.

Ей были близки идеи всеобщего социального равенства – в 1926 году Хильда поставила танец «Проснитесь!», а в 1927 году «Четыре картины» о периоде Парижской коммуны. Но социалистические мотивы были не единственными темами ее амплуа. В своих постановках она все чаще стала обращаться к теме еврейства. Так появились «Еврейский танец» (1929), «Каббалистический танец» (1933) и хореографическая постановка «Агасфер» (1936), в которой Хильда осмысливала образ «Вечного жида». К концу 30-х Хольгер стала знаковой фигурой венского мира искусств, звездой хореографического авангарда и одним из лучших педагогов эпохи. Говорят, уроки танца у нее брал даже легендарный физик Макс Планк, когда ему было около 70 лет, и будущий философ Иван Иллич, которому было не больше 10. Были среди ее воспитанников те, кто продолжил классическую танцевальную традицию – Литц Писк перебралась в Лондон и преподавала пластику в Королевской шекспировской компании.

Учеников и лавров в домашних стенах у Хильды Хольгер было бы еще больше, если бы ее соотечественник Адольф Гитлер не затеял бы свою игру. Весной 1938 года нацисты оккупировали Австрию, и евреям, которые хотели спастись, медлить было нельзя. Хильда попыталась эмигрировать в Британию, но не смогла получить визу. Зато один из друзей предложил ей помощь с переездом в Индию. «Выбирая между США и Индией, я остановилась на второй стране, потому что она была притягательна для большинства западных артистов», – признавалась Хильда позже. В июне 1939 года она перебралась в Бомбей. В новой стране ее встретили более чем тепло – в газетах называли героиней и очень смелой, потому что она «осталась верной службе своему искусству в обстоятельствах, которые развратили и уничтожили бы и святого». Но какими бы ни были восторги местного общества, Хольгер пришлось начинать все с чистого листа.

После одного из выступлений в отеле «Тадж-Махал Палас» она получила приглашение наваба местного княжества Бхопал выступить в саду его летнего дворца с сольным танцем. Хильда не отказалась и станцевала в свете тысячи свечей. Недостатка в таких предложениях не было, но она чувствовала, что ее воспринимают только как редкую забавную игрушку, которую приятно показать гостям. Мириться с этим она не хотела. Незадолго до эмиграции Хольгер получила еще одну профессию – в венской больнице Ротшильда прошла курсы лечебного массажа – и теперь устроилась в местную клинику разминать спины и разрабатывать больные стопы. Тогда же она познакомилась с известным гомеопатом, зороастрийцем и большим ценителем искусства доктором Ардеширом Кавасьи Боманом-Бехрамом, который принадлежал к древнему знатному роду бомбейских парсов. Их свадьба состоялась в 1940 году. Со временем они развелись, но поженились заново, когда Хильде было за восемьдесят.

Медицина для Хольгер была компромиссом. Вскоре она окончательно вернулась к танцу, и в ее хореографии появилась масса новых элементов. Из индийской традиции она переняла таинственные движения руками – код из более 300 положений кисти и пальцев Хильде впитывала так же жадно, как разучивала движения в танцевальном зале Гертруды Боденвайзер. В Индии танцы «для красоты» считались негласным синонимом проституции, и общество на танцоров посматривало косо. Хильде решила разбить стереотипы. В 1941 году она открыла в Бомбее новую школу и принимала всех, вне зависимости от национальности и религии – индусов, китайцев, мусульман, британцев, американцев, швейцарцев. Главным критерием было стремление не только освоить технику движений, но и перенастроить ум. Как и в Вене, Хольгер стремительно завоевала любовь и местной массовой публики, и людей искусства. Среди ее друзей оказалась художница Магда Нахман Ачарья, «основатель современного танца» в Индии Удай Шанкар и известный индийский танцор, «Нижинский Индии» Рам Гопал. Последний настолько проникся Хольгер, что и сам давал уроки в ее школе.

В 1946 году Хольгер родила дочь Примаверу, а уже в 1948 году из-за национальных конфликтов в Индии семье пришлось бежать в Британию. Возвращаться в Вену было уже не к кому – вся семья Хильды, включая маму, погибла во время Холокоста. В Лондоне Хольгер снова пришлось начинать все заново, но она справилась. Хильда открыла Школу современного танца своего имени и продолжила развивать личную философию хореографии, которая строилась на крепком единении свободного движения и мысли. «Намного результативнее было бы развивать их драматические и музыкальные чувства, когда их умы еще молоды и восприимчивы, чем заставлять несформировавшиеся тела оттачивать технику театрального танцора», – говорила Хильды. У нее не было ни капли профессиональной ревности – она считала, что главное – раскрыть творческое начало, а уже потом не так важно, в какой из сфер искусства человек захочет его реализовать.

Хольгер не терпела условностей – в 1951 году она реализовала постановку «В пучине» на музыку Камиля Сен-Санса в самой знаменитой приходской церкви Лондона Сент-Мартин-ин-зе-Филдс. Ступени к алтарю стали ее «сценой», что повергло публику в шок. Хильда хотела, чтобы люди задумались, нужно ли религиозным помещениям оставаться неприкосновенными или все-таки они могут стать местом актерского самовыражения. Провокация ее подпитывала, экспрессия была ее кровью, а привычка разрывать шаблоны – стилем жизни. Подобные скандальные эксперименты по превращению храмов в театральные подмостки она будет повторять неоднократно, каждый раз вызывая на себя шквал критики. Но оказалось, что это не единственное, что Хильды придется преодолеть.

В 1949 году у Хольгер родился сын Дариус, и он был особенным – с синдромом Дауна. Программы социальной адаптации для людей с этим генетическим расстройством в прогрессивной Британии тогда не было, и Хольгер решила менять ситуацию самостоятельно. Она начала учить сына и других людей с этим синдромом танцу – без поблажек, как равных другим студентам. Она была первой, кто готовил хореографию для коллектива, где вместе со здоровыми танцорами работали люди с особенностями психического развития. В 1969 году Хильда Хольгер сделала постановку «К свету» на музыку Эдварда Грига и представила ее в Театре Сэдлерс-Уэллс. Это был официальный дебют танцевальной терапии в Англии. Ее ученик Вольфганг Стэндж открыл первый в Британии инклюзивный театр Amici Dance Theatre Company, и один из его танцевальных спектаклей назывался HILDE, его ставили в Лондоне и Вене. Дочь Хильды, Примавера, продолжила дело матери частично. Она перебралась в Нью-Йорк и там создала систему физических упражнений на основе танца для тех, у кого были проблемы со спиной. О новом терапевтическом подходе хореографа, а впоследствии и дизайнера Примаверы Боман-Бехрам писал британский Elle, Yoga&Health, Harper’s Bazaar и другие известные издания.

Всего Хильда Хольгер сделала 150 танцев и спектаклей, а ее последней работой стала постановка «Ритмы подсознательного ума» в 2000 году. На ее 90-летие ученики устроили грандиозный танцевальный вечер, и Хильда тоже в нем участвовала – но на сцене была в коляске. Уже в солидном возрасте, после двух операций на бедре Хольгер приходила в танцевальный класс и энергично давала указания с табуретки, мерно постукивая в маленький бубен. «Время от времени она танцевала для нас, оставаясь в своем кресле. Ее голова, плечи, руки и пальцы двигались идеально в такт музыкальной теме занятия – ими были, например, тяжелая участь китов, искусство Шиле и Шлеммара, куры, марионетки, полет птиц», – вспоминал один из учеников последние занятия Хильды. Свой финальный урок Хильда дала в июне 2001 года – в своей знаменитой студии в Кэмпдене. А в сентябре ее не стало.