Новая постановка балета имени Игоря Моисеева — это риск. Но она того стоила. 5 декабря Школе-студии при Государственном академическом ансамбле народного танца (ГААНТ) имени Игоря Моисеева исполняется 75 лет. Все для фронта, все для победы: в 1943 году стране было не до танцев, но советское правительство все же открыло школу, чтобы воспитывать танцовщиков специально для уникального моисеевского коллектива. История и победы, гордость и разочарование — в интервью художественного руководителя-директора ГЛААНТ Елены Щербаковой.

Первое, что хочется про нее сказать: «Елена Александровна — человек увлеченный». Но этих слов катастрофически недостаточно, чтобы описать ту энергию и, если хотите, страсть, с которой эта строгая, прямолинейная и талантливая женщина руководит ансамблем. Да и «руководит» — какое-то неподходящее применительно к ней слово, безэмоциональное, куцее. Елена Щербакова живет ансамблем имени Моисеева, дышит им, болеет.

— Елена Александровна, в каждом своем интервью вы рассказываете об уникальности коллектива, которым руководите. Гордитесь тем, что судьба связала вас с балетом Моисеева?

Балет Моисеева — первый в мире профессиональный ансамбль народного танца, и уже в силу этого он уникальный. Кто-то скажет: что особенного в народном танце, люди испокон веку выражали себя в танце. Но в том-то и дело, что не все — одинаково. Где трава сочнее, солнце, виноград и вино, там танцы темпераментнее, в Сибири же — иначе, в Поморье — не так, как на юге и на востоке. Нет похожих танцев, как нет одинаковых народов. Игорь Моисеев это понимал как никто другой, тщательно изучал фольклор и на основе изученного создал новый жанр народно-сценической хореографии.

А вместе с ним и ансамбль, репертуар которого благодаря Моисееву похож на собрание сочинений танцев народов мира.

Дата рождения ансамбля — 1937 год, а спустя шесть лет — в военном, 1943 году Игорь Александрович убеждает советское правительство в том, что нужна еще и школа, где будут готовить артистов для нового коллектива. И школу, несмотря на тяжелое для страны время, открывают! Ей в нынешнем году исполняется 75 лет. Нашу школу можно назвать хранилищем методики великого хореографа-первооткрывателя.

Вот и скажите, разве такой историей, тем, что довелось работать с таким Мастером, можно не гордиться? Я пришла в ансамбль сразу по окончании училища Большого театра, мне было 16 лет, и как артистку меня воспитал Игорь Александрович Моисеев. Вся жизнь прошла в ансамбле, в 1994 году стала директором, на эту должность меня выбрал сам Моисеев. Мы не фольклорный коллектив, а театр танца. Не случайно во всем мире нас называют «Балет Игоря Моисеева». То, что делаем мы, не делает никто.

— Судя по всему, ансамбль ревностно хранит наследие Моисеева?

Ревность здесь — не то слово. Лучше сказать — сознательно. Игорь Моисеев — ровесник века. Его выдворили из Большого театра, где он начал ставить балеты в 24 года (случай беспрецедентный), боялись, что в цитадели академического классического балета он устроит настоящую революцию. Так, как он чувствовал время и реагировал в творчестве на его перемены, не умел никто. Он прожил 101,5 года, непрерывно работая. Конечно, Моисеев — гений.

Ни на кого не похож. Он никуда не уехал, материальное его не волновало. Только творчество, которое всегда стояло особняком, как в классике, так и в народном танце.

Моисеевцы — это отдельный народ, народ, увлеченный делом Мастера. Мы бережно и скрупулезно относимся к наследию Игоря Александровича. Ничего не меняем в его постановках, передаем их из поколения в поколение. Но сохраняя хореографический текст, допускаем новое в исполнительских трактовках, ведь Моисеев ценил актерские индивидуальности, считал артиста сотворцом хореографа. Поэтому его наследие — живое, а не музей.

— Расскажите подробнее о школе при ансамбле.

Наша школа небольшая. Она и не может быть большой — совсем не нужно, чтобы весь мир танцевал, как ансамбль Игоря Моисеева. Наша школа государственная, поэтому бесплатная.

Мы набираем 25 мальчиков и 25 девочек в возрасте 12–13 лет, один класс. Хотя это, честно сказать, много. Потому что больше десяти человек одновременно учить балету недопустимо.

Хореографическая картина «Футбол» в исполнении Государственного академического ансамбля народного танца имени Игоря Моисеева.

Дети обучаются пять лет, лучшие попадают в ансамбль, остальных с удовольствием берут в другие коллективы. Образование — разностороннее: классический и народный танец, исторический танец и акробатика, литература, игра на разных музыкальных инструментах, история балета, история музыки, история ансамбля (предмет, который ввел сам Игорь Моисеев, чтобы подрастающее поколение знало своих предшественников). Учим молодежь жить в современном обществе, не забывая своих корней. И обязательно актерское мастерство, так как выпускаем танцовщиков-актеров.

— У школы, как вы сказали, скоро юбилей...

Да, 5 декабря — 75-летие. К этой дате мы готовим совместный концерт воспитанников школы и артистов ансамбля, обучавшихся в alma mater в разные годы. Обещаю, что, как всегда, удивим зрителей. Показать, уверяю вас, есть что: Школе-студии при Ансамбле Игоря Моисеева в нашем виде искусства нет равных.

— Заканчивается год. Каким он был для вашего коллектива?

Очень насыщенным. В этом году мы дали два спектакля на сцене Мариинского театра (Мариинский-2). Спасибо Газпромбанку, нашему партнеру, который поддержал нас в проведении этих выступлений. Я четверть века директор ансамбля, и все это время слышу отовсюду: «Денег нет». Чтобы выступить, например, в Мариинском, нужно оплатить аренду, стоимость которой значительно превышает стоимость всего концерта, и без сторонней помощи мы бы не смогли организовать гастроли. Возили в Санкт-Петербург наш новый спектакль «Танго Del Plata». Волновались, поскольку публика Северной столицы — особая, взыскательная и сдержанная. Но нас приняли на ура! После ухода Игоря Александровича из жизни мы стараемся пополнять репертуар. Это непросто. Хореографов, подобных Моисееву, сегодня нет, но дело даже не в этом. Главное — найти таких, чье видение танца совпало бы с моисеевским, с открытой им эстетикой, чтобы они в чем-то продолжили его искания. В этом отношении «Танго Del Plata» — нечто особенное.